Лекция Дмитрия Шубина «Музыка, семиотика, перформативность».
Автор статьи: Влад Чертыков
Фотограф: Елена Зубкова
http://lampa-space.ru/lekciya-dmitriya-shubina-muzyka-semiotika-performativnost.html
Дмитрий Шубин — автор многочисленных музыкальных перфомансов и проектов. 21 января он провёл лекцию, в пространстве «Тайга», где рассказал о том, как соотносятся речь, музыка и звуки. Лекция оказалась достаточно сложной для восприятия, поэтому «ЛАМПА» решила собрать воедино основные мысли и систематизировать их для удобства чтения.
Также всё сказанное Дмитрием весьма необычно для неискушённого слушателя, и это может вызывать глубокое непонимание происходящего. Но лекция имеет ценность с точки зрения попытки объяснить один из современных перфомативных языков, на котором шумовые художники хотят говорить со зрителем. Всё сказанное на лекции является практической точкой зрения Дмитрия Шубина, а не теорией.
В начале нашей жизни, звук играет очень мощную информативную роль. Помимо того, что ребёнок видит мир, ощущает его запах и вкус, он его слышит. Звуки значительно дополняют картину мира маленького человека. Дети используют звук для познания окружающего. Звук для них, как дополнение к образам. В пример Дмитрий привёл свою дочь, которая в детстве с интересом трогала целлофановые пакеты, не чтобы их открыть и посмотреть внутрь, а чтобы услышать звуки. Также она стучала по стене своей комнаты, где была её кроватка. Она чувствовала текстуру стены, ловила разницу в звуках, наполняла свой новый мир образами и смыслами, которые для нас естественны и обыденны, а для ребёнка совершенно удивительны.
По словам Дмитрия, пример его дочери говорит, что звуки — это семиотика. Такая же символьная система наряду с языком. Очень эмоциональная и непереводимая вещь. Сопоставление увиденного и мира вокруг работают как киноплёнка, где стерео звуковая дорожка записана в строгом соответствии с картинкой. Многие мировые языки развивались в контексте определённой культуры, и семиотика языков не всегда совпадала, равно как и музыка этих культур. И в символьном плане музыка и речь тождественны, потому что одинаково несут образы и переживания.
Но о музыке сказано достаточно, и на этом фоне как-то забылось значение звуков. Притупилась их ценность, которая была в раннем детстве. Звуки перестали быть открытием, а стали просто физическими параметрами и сухими цифрами. Как сказал Дмитрий Шубин: «долгое время музыка занималась несвойственными ей вещами — имитацией мира. Так называемая программная музыка.» Изначально простая философия звуков приняла форму академической традиции, обросла математическим и другим теоретическим аппаратом. Потеряла простоту. И в этом контексте Дмитрий провёл параллель с изобразительным искусством, показав, что похожее было и там. Живопись показывала мир, стремясь к фотореалистичности, и её апогеем стала фотография — максимально точное запечатление мира. После этого искусство стало коммерческим, более индивидуальным, лишившись большой социальной функции. Равно как и музыка, где переломным моментом стала звукозапись. Теперь не нужно было собираться вместе, чтобы послушать музыку, не нужно было платить музыкантам. Чтобы послушать мелодию можно было просто включить специальную машину. Точно также, как чтобы сделать свой портрет, можно было пойти к фотографу. И из-за этого символьная система, по словам Дмитрия, стала очень конкретной. Потеряла свою гибкость, наивность. Так музыка начинает работать как система ассоциаций, превращаясь по смыслу в речь, как любая знаковая система.
После ухода музыки от социальной функции, когда процесс прослушивания был общим делом с включением многих людей, музыка стала заниматься тем, что начала осознавать себя не просто как музыкальный звук, а звук вообще. Она начинает вбирать в себя все окружающие звуки. В связи с этим, в 20-е годы 20 века начали проводиться эксперименты со звуком, которые не имели ничего общего с европейской тоновой традицией. Этим занимались такие люди, как, например, Генри Коулмен. Дмитрий включил видео фрагмент, как с использованием техники Коулмена, человек играл на струнах рояля, практически не используя традиционные чёрно-белые клавиши. Были и более радикальные эксперименты. Например, извлечение странных утробных звуков из кубов с раструбами. И таких кубов с раструбами было несколько десятков. Дмитрий объяснил, что некоторые авторы, например, как Хельмуд Лакльман считали, что когда мы начинаем играть, то должен происходить процесс переизобретения инструмента. Должен быть процесс опознания его. Он не должен носить ассоциаций. Поэтому так неоднозначно восприятие того, что люди видели в этих экспериментах. Но основная идея была в том, что слушатель сам ищет для себя семиотику, исходя из личного опыта. Это новое ощущение в мире, где очень редко можно получить что-то особенно новое. Поэтому звук кроме музыки тоже теперь музыка, потому что они принципиально несут одну и ту же функцию.
Дмитрий рассказал, что есть такой раздел лингвистики — информативная лингвистика. Её придумал американец Джон Остин. Это наука о том, как производить действия словами. Идея в том, что звуки и слова являются сами по себе актами. И всё что делает музыкант, работая с перфомативным языком, — работает со смыслами. Сами по себе смыслы являются действиями.
По завершении лекции, не покидало ощущение, что да, действительно, объяснения смысла шумовых экспериментов есть. Понимание тоже появилось, но вот воспринимать это, сознание совершенно отказывается. Возможно, действительно, как сказал Дмитрий, наша семиотика так крепка и непоколебима, что трудно уже выйти за её рамки. Но тем не менее, очень сложно представить, что человек в метро, в больших закрытых наушниках будет слушать запись того, как пеньковая верёвка скользит между струн электрогитары, или как отрывается клейкая лента от паркета. Что этот человек будет с удовольствием искать в этих звуках новые смыслы для себя. Лично для себя я сделал вывод, что рассказ Дмитрия о деятельности шумовых художников носит характер быта вне обыденности. То есть деятельность или поведение, которые выпадают из общей логики жизни современного горожанина. Шумовые эксперименты, поиск новых смыслов в звуках — всё это встаёт в один ряд с суши барами, американскими дайнерами, йогой и другим. Всем тем, что помогает нам найти быт за границей обыденности, развлечь себя необычным событием, чтобы немного забыть о каждодневной рутине. И думаю, что сколько бы не проводились эксперименты со звуком, то звук останется звуком, а музыка — музыкой. Это как говорить, что электромагнитная волна равна пейзажу. Сама по себе волна не имеет значения вне контекста, в котором она находится. Это две части единого целого, но они никогда не смогут называться одним и тем же, и иметь одну и ту же ценность для зрителя.